Бункер вождя строили смертники
[1] [2] [3] [4]Архивы рассекречивают постепенно. Однако детали его рассказа о тех работах во всем совпадают с достоверными данными.
— На строительство Сталин выделил весьма короткий срок — один год, с декабря 41-го по октябрь 42-го, — говорит Тимофей Захарченко. — В общей сложности было задействовано около 40 тысяч человек и потрачено 7 миллионов рублей — по тем временам огромные деньги.
Николай Иванов не только делал для себя копии стенограмм, но и вел личный дневник, что позволило ему не утерять из памяти подробности тех событий.
— За оградой был голод. А нам давали комплексный обед, чтобы рабочие были в силах перевыполнить план, — вспоминал Иванов. — Некоторых товарищей моих засыпало в шахтах. Хоронили их ночью за городом, не привлекая внимания местных жителей.
По официальным документам, генсек так и не смог оценить результаты своего проекта. До Москвы фашисты не дошли, и правительству не было смысла переезжать в “запасной Кремль”. Однако Иванов утверждает, что Сталин не раз лично вмешивался в ход работ.
— Я переписывал некоторые документы по указанию сверху, — говорит стенографист. — В верхней части объекта должен был находиться слой бетона в 2 метра 5 сантиметров. Но Сталин, ознакомившись с бумагами, решил, что этого недостаточно для абсолютной безопасности. И увеличил толщину бетона на 55 сантиметров. Фугасная авиационная бомба при прямом попадании не пробила бы такую защиту! Сталин лично придумал, что в его личном кабинете на глубине 70 метров будет четыре двери — чтобы при захвате можно было скрыться в одну из них и запутать врага. А также это был психологический маневр для устрашения ожидающих аудиенции: каждый раз неизвестно, из которого входа появится вождь.
Кроме того, Сталин, по свидетельствам очевидца, дважды лично посетил бункер под покровом ночи:
— Однажды — в июле 42-го — я намылился в общежитие, но Островский удержал меня одним словом: “Погоди-ка…” (Он часто так говорил, за что ему за глаза даже дали такую кличку.) Я остался на рабочем месте. Около двух часов ночи прибыл Сталин в компании с будущим маршалом Дмитрием Устиновым. Я, еле живой от страха, стенографировал эту встречу и замечания вождя… По окончании строительства Сталин лично принимал работу. Это было 11 октября 42-го… В 22 часа он спустился в свой кабинет, посмотрел на стену и увидел свой портрет.
Приказал: “Снимите”. С ним был Берия, и, когда один молодой и нахальный связист вякнул: “Мне бы добавить звездочку на погоны…” — Лаврентий в ответ рявкнул: “Молокосос!” — однако встретил гневный взгляд товарища Сталина… Награду тот связист так и не получил.
“Наградили не по заслугам”
— Когда я понял, какой исторически важный объект мы строим, не на шутку испугался. У меня не было сомнений, что сначала нас наградят, а потом попытаются избавиться от нежелательных свидетелей, — говорит Иванов.
Предчувствия не обманули стенографиста. В ноябре, перед сдачей работы, из Москвы от Островского с доверенным лицом пришел шифр — копию записки Иванов сохранил: “Ответственным и предупрежденным сотрудникам необходимо покинуть объект не позднее 11 ноября по маршруту с посланным товарищем.